Да, и ещё. 1 сентября исследовательское судно Knorr обнаруживает в Атлантическом океане затонувший «Титаник». Но узнаем мы об этом, скорее всего, только 11 лет спустя, когда на экраны выйдет «Титаник» режиссёра Кэмерона с Леонардо Ди Каприо в главной роли.
Чем в это время занимался я? Мне два года. И к 1985 году, насколько я понимаю, относится мой первый серьёзный опыт социализации. Не очень удачный, надо сказать. Из квартиры, где мы жили с родителями, бабушками и дедушками, я попадаю в свой первый детский сад, а вернее – в ясли на улице Минина, прямо за зданием «Энергосетьпроекта», где в то время работала моя мама.
Воспоминаний, связанных с этим, два. Первое. Тихий час. Все дети, как паиньки, спят или хорошо притворяются. Я… лежу на столе перед воспитательницей и истошно ору. Женщина что-то пытается со мной сделать, но меня не заткнуть.
Воспоминание второе. Я (или мы вдвоём с этой бедной женщиной) подходим к дверному проёму, ведущему в длинный коридор. И на другом конце коридора видим моего старшего брата, который ходил в тот же садик, только уже в старшую или подготовительную группу (у нас четыре года разницы в возрасте). Брат и его друзья смотрят в нашу сторону, тыкают пальцами и что-то обсуждают.
Других воспоминаний, связанных с этим местом, у меня нет. Сколько недель, или может быть дней, или даже только часов я там провёл, неизвестно. Могу сказать одно – если многие в детстве меняют школы: из-за переезда, развода родителей, чего-то ещё, то я, как перчатки, менял детские сады…
Через какое-то время я оказался в детском саду №10, на той же улице Минина, только по другую сторону здания, в котором работала моя мама.
С этим местом у меня связаны уже не два, а три коротких воспоминания. Первое – в садике травили клопов, отчётливо помню, как он закрылся на карантин.
Второе – у нас была только одна комната. В обычное время она была завалена игрушками. В обеденное время там же откуда-то появлялись столы. А когда подступал тихий час, из шкафов доставались раскладушки (кроватей в привычном понимании там не было), и единственная комната таким нехитрым образом превращалась теперь уже в спальню.
Третье – в тот же садик по моим стопам пошёл мой лучший дворовый друг. Но из-за разницы в возрасте (я был старше на полгода, и эта разница казалась мне тогда просто колоссальной), он поступил туда чуть позже и меня уже не застал.
А вскоре я очутился в третьем по счёту детском саду. На этот раз – рядом с работой отца. Здесь я задержался значительно дольше, уже на несколько лет, вплоть до школы. Как видите, помотало меня изрядно.
Глава 8. Ждановец
1986 год. Чернобыльская катастрофа. Марадона «рукой Бога» забивает гол команде Англии в четвертьфинале чемпионата мира по футболу. В эфир после 14-летнего перерыва снова выходит КВН. Создателю водородной бомбы Андрею Сахарову позволено покинуть мой родной город Горький, куда тот был сослан в 1980 году. Руководство Советского Союза предпринимает первые попытки вывести часть войск из Афганистана…
На этом фоне мне исполняется три года. Лето мы проводим на даче в 20 километрах от города, но детство ассоциируется у меня с другим местом. Оба моих родителя окончили Горьковский Политехнический институт, он же Политех. И с незапамятных времён ездили в лагерь от этого вуза. Ждановец. На Горьковском водохранилище. Оно же Горе-море. Сколько раз я там был, будучи ребёнком, а потом и взрослым, не сосчитать. Но думаю, не меньше 20-ти или 30-ти.
Ждановец был для нас не просто местом отдыха, а каким-то микрокосмосом. Море, сосновый лес, куча молодёжи, постоянное веселье, спортивные состязания и праздники по поводу и без, участие в самодеятельности и фильмы в открытом кинозале на улице, песни под гитару и собственный КВН с легендарными Адясовым и Карпеем.
Там были свои звёзды. Я тогда не знал Высоцкого, но знал Сковородова, Хрынова, Звягина. Помню, как Сковородова с завязанными руками ради смеха или на спор бросали в море, а он выплывал в таком положении…
Помню, как зажигал на сцене получивший впоследствии широкую известность Алексей «Полковник» Хрынов. В голове до сих пор крутятся строки из ждановских песен: «Вот Фетисов, Касатонов попадают в тыл к врагу, что такое – нет патронов, только клюшки на боку…» или «Телевизор, как наркотик, понасмотришься экзотик, а потом ночами вой…»
С Хрыновым меня связывает забавный случай. В конце 80-х, точного года уже не вспомню, на волне Перестройки начался сбор подписей за переименование Ждановца. Жданов, чья фамилия дала название лагерю, был подвергнут остракизму как один из соратников Сталина, и понеслось.
Помню, как «Полковник» шёл по Ждановцу с подносом, на который все желающие могли положить что-то, пожертвовать чем-то ради переименования (или наоборот против, я уже не помню). Мама не придумала ничего лучше, чем положить на поднос… меня. Вернее, Хрынов взял меня на руки и донёс аж до берега моря. Там рокер спросил, можно ли меня мочить, после чего на небольшой глубине опустил ногами в воду.
«Полковник» умер в 2008 году. С более поздним его творчеством, после ждановского, я практически не знаком. Но для Горького, для Нижнего Новгорода он был и остаётся легендой.
«Я так люблю своё родное место,
На юг меня ничем не заманить…
Зачем мне Геленджик или Мацеста —
Ну разве их со «Ждановцем» сравнить?»
– поётся в гимне «Ждановца».
«Пусть мне твердят: курорты есть иные,
Мол, в мире есть другая красота —
А я люблю свои родные,
Свои родные «Ждановца места»
– и мы свято верили в это.
Назвать Горе-море морем можно лишь с натяжкой. Особенно наблюдая, как люди уходят на десятки метров от берега, а воды по-прежнему по колено или по пояс. Но там же, на Белой речке рядом со Ждановцем, мой отец плавал на яхте «Забияка». И мы, не будучи олигархами, с детства «тусили» на яхте. Что и говорить, если у меня и было счастливое детство, то связано оно со Ждановцем.
Потом я не раз приезжал туда уже «дикарём», ночевал в палатке прямо за территорией лагеря, в машине, просто ходил ночь напролёт от костра к костру, вокруг которых разные люди бренчали на гитарах. Но это уже не то.
Глава 9. Братья и сёстры
1987 год. В СССР продолжаются реформы: перестройка, ускорение, гласность, появление первых кооперативов и СП с иностранцами. На этом фоне 19-летний пилот-любитель Матиас Руст из ФРГ сажает свой легкомоторный самолёт прямо на Красную площадь. В эфир центрального телевидения выходит программа «Взгляд» с Владом Листьевым и другими кумирами того времени. Иосифу Бродскому, проживающему в эмиграции в США, присуждают Нобелевскую премию по литературе. Борис Ельцин, возглавлявший на тот момент коммунистов Москвы, критикует недостаточный темп реформ и попадает в опалу. В палестинском Секторе Газа начинается Первая интифада. Тогда же в Советском Союзе зарождается группа «Сектор Газа», правда, по утверждению её солиста, названная так не в честь Палестины, а в честь неофициального названия одного из рабочих районов Воронежа.
Ну а мне четыре года. Подробных воспоминаний о 1987 годе у меня нет. Но расскажу о чём-то, может быть даже, более важном и интересном. Примерно в это время начинается моё тесное общение с двоюродными братьями. О братьях, вообще, разговор особый.
Дело в том, что сестёр у меня не было. Ни родных, ни даже двоюродных. Были только троюродные, но общение с ними прекратилось лет 25 назад. К большому сожалению, я почти не представляю, каково это – иметь сестру…
С количеством же братьев проблем не возникало. Нас было четверо: я, мой старший родной брат Саня, старший двоюродный брат Вова и «младший» двоюродный Женя.
Кузены меняли города проживания, как перчатки. Жили то в Мурманской области, то на юге, в Адыгее. Но часто приезжали к нам, в Горький. Обычно мы проводили вместе лето. На старых фотографиях можно видеть нас четверых на яхте, в лагере «Ждановец», на даче в Рекшино, у деда в городе.
Спустя несколько лет кузены переедут в Нижний Новгород уже насовсем. И мы будем ещё больше времени проводить вместе. Брат Женя, к примеру, в середине 90-х ночевал у нас чуть ли не каждые выходные.
В нашей четвёрке была своя иерархия. Саня – самый старший. Как все старшие братья, стремился быть лидером, посматривал на остальных сверху вниз. Вова поколачивал Женю на правах старшинства внутри своей семьи, но внутри четвёрки был только вторым, а потому при остальных держался скромнее. Женя старше меня всего на полгода, единственный, кто был мне ровней. Хотя я всё равно ощущал себя самым мелким, тем, от кого меньше всего что-либо зависело в нашей большой семье.
